— Север, дружище! Я так рад тебе! Извини, руку пожать не могу, — съязвил Костян, кивая на свои связанные запястья. — Правда, я и так бы не пожал.

Внутри меня поднимается волна бешенства.

Этот сучок ещё шутки мне тут шутит. Что ж, так даже веселее.

Закатываю рукава и даю указку развязать руки Ворону.

— Мы тут пока побеседуем, а вы Катьку сюда ведите.

Ухмылка сползает с лица Ворона и я отмечаю, что ушлёпок таки испугался.

— Не трогай её. Меня грохни, а её отпусти. Она не при делах, Север. Я сам её заставил.

— Заставил, значит? Получается, ты бабу мою изнасиловал? Как нехорошо. Тогда я тебе яйца отрежу при ней. Как считаешь? Катя оценит? — отдать должное Ворону, он пошатнулся от удара, но не упал.

— Давай. Только не в твоих интересах меня в живых оставлять. Я же не успокоюсь, пока тебя в асфальт не закатаю, — ответка прилетела быстро и я не успел увернуться, правда, особо и не пытался.

Сколько мы махались не знаю, но в итоге оба выдохлись и сели на пол.

Я вспомнил, как этот блядский утырок спас мне жизнь, когда мы дрались вот так же, только не друг с другом, а против десятка сволочей, что пришли с целью выпустить нам кишки.

Не помню скольких я положил, отвлёкся, устал и один ублюдок собирался засадить мне в спину нож.

Но не успел.

Ворон тогда впервые убил человека.

Его руки дрожали, но взгляд был твёрдым. Он сказал, что не жалеет, ведь этим спас меня.

Бойня была кровавой и о морали задумываться не приходилось. Тут или ты, или тебя. Другого не дано.

По пять тренированных бойцов на одного сопливого пацана — это до хрена.

Однако, мы выбрались из той Передряги. Не совсем целыми, но всё же выбрались.

Из воспоминаний меня выдернул женский крик где-то на улице и я заметил, как дёрнулся Ворон.

— Не трогай её, как друга тебя прошу! Я тебе всё, что у меня есть отдам, Матвей.

Не трогай Катю. Я люблю её, понимаешь?! Ради дружбы нашей отпусти её.

Я смотрел на бывшего друга и завидовал ему чёрной завистью.

Он был счастлив.

Даже сейчас, когда находился в полной жопе.

Потому что есть ради кого драться, бороться за жизнь, выгрызать её зубами.

И я видел в его глазах — он будет бороться до последнего.

За Катьку, за эту шлюху отдаст свою башку на отсечение и ни на секунду не задумается.

А я?

Ради чего или кого пытаюсь сохранить свой грёбаный авторитет и достоинство? На хрена сопротивляюсь, когда меня толкают в лужу, если и так по уши в дерьме?

— Ты виноват, Костян. Ты меня предал. Я давно заметил, что ты на мою тёлку слюни пускаешь. Лет десять уже, да? — смахнул кровь с рассеченной губы и уставился на свои окровавленные руки. — Но я даже мысли не допускал, что ты полезешь на мою бабу. А ты ждал, затихарился, как сука. А потом поимел. Не Катьку ты выебал, а меня, понимаешь, урод?! После всего ещё и с пушкой ко мне заявился, поставив перед фактом, как конченого лоха. Это ты называешь дружбой?

— и да, оставлять его в живых, как и шлюху, предавшую меня, я не мог.

Не имел права.

— Ты прав. Я виноват. Так меня и наказывай. Она-то не при делах. Считай это моим последним желанием.

Я поднялся на ноги, закурил и бросил пачку с сигаретами ему.

Дверь распахнулась, парни затащили брыкающуюся и визжащую Катерину.

В домашнем халате, с растрепанными волосами она вертела головой по сторонам, силясь понять своим скудным умишкой, что происходит и чем всё это ей грозит.

Увидев меня и Ворона, она, похоже, сразу допёрла в чём дело и чем тут пахнет.

— Матвей… Я не… Прости меня. Прости, — говорила со мной, а смотрела на Воронова и, к моему огромному удивлению, в её глазах я видел беспокойство.

Эта шалашовка боялась не за себя. Точнее, не только за себя.

Охренеть.

Вот этого от Катерины я не ожидал.

Дальнейшее её поведение меня и вовсе в шок повергло.

Катерина упала на колени и, схватив меня за ноги, подняла голову.

— Не убивай… Его не убивай. Лучше меня… Он не виноват. Я сама к нему в постель полезла, я сама умоляла его взять меня. Я сама попросила защиты.

Умоляю тебя, Матвей. Что хочешь сделай со мной. Только не убивай его.

— Катя! — Ворон рыкнул на неё, принуждая заткнуться.

— Да тут, блять, бразильский сериал, как я посмотрю.

Отчего-то во рту стало горько, а внутри так погано, словно месяц в запое был.

За моей спиной такие страсти разгорелись, ещё чуть-чуть и задницу поджарят мне.

А я в это время за малолеткой рассекал.

Пока меня опускали…

Пиздец.

— Что раз у нас тут такая любовь, я не могу ей препятствовать и с удовольствием пойду навстречу вам, голубки. Я даже отпущу вас обоих. Но при одном условии. Пусть Катенька напоследок обслужит моих ребят. А то они без женской ласки скучают, — с удовольствием отметил, как Ворон вскочил, словно ошпаренный.

— Иди сюда! — рванул Катерину на себя и за спину спрятал. — Сначала тебе меня придётся грохнуть, Север. И никак иначе.

Что ж, по крайней мере, мой бывший друг всё ещё мужик.

После его ухода подорвалась, словно меня током прошибло.

Уже было надежду потеряла, что он свалит. Свалил таки.

Теперь дело за малым…

Найти лазейку из обители маньяка и поскорее «сделать ноги» отсюда.

Я уже была согласна на всё. Даже на возвращение в Чекалин с позором и всеми вытекающими. Уж лучше пережить это, чем остаться в доме психопата-насильника ещё хотя бы на час.

Однако, меня ожидало разочарование. Дверь, конечно же, оказалась запертой, а окна были так высоко, что спуститься вниз и остаться целой не представлялось возможным.

Зато на кухне нашлись ножи.

Я, вообще-то, не горела желанием устраивать здесь поножовщину, но если Северов вернётся…

Небольшой острый ножик был спрятан за пояс джинсов и я почувствовала себя увереннее.

Испробовала все отмычки, которые только нашлись в квартире, а именно — небольшие ножницы, кусок проводов, сама не помню, откуда отодрала, и много всякого разного…

Вот только проклятый замок не поддался и час времени, проведённый на коленях у двери, прошёл даром.

Потом я стучала в двери и стены и голосила, как умалишённая, умоляя соседей помочь.